Чулки...

Отпуск сестры промчался незаметно, виделись лишь по вечерам. Жизнь Лены ее не интересовала. Она равнодушно отнеслась с тому, что сестра почти не слышит на одно ухо, после пьяных побоев мужа. Не предложила ей ни поддержки, ни сочувствия. И Лена уехала, оставив неутешно-грустную Девочку и плотно набитую выглаженным и отремонтированным бельем прикроватную тумбочку. Ничего такого хозяйственного Нюра делать не умела и не хотела. Она только диву давалась, откуда такие задатки у младшей сестры. Ей и в голову не приходило узнать и расспросить ее о военных годах, проведенных в нужде и страхе с маленькой племянницей на руках, которой она, по сути, заменила мать.

Нюра привыкала к работе. Она отвыкла от работы в коллективе, она боялась допустить хотя бы одну ошибочку в отчете, она тщательно вникала в каждую букву любого документа. Коллектив состоял в основном из мужчин. Многие были фронтовиками. А возглавлял бухгалтерию невзрачный, седой горбун с удивительно добрыми глазами. Его секретарь Шурочка сразу пришлась Нюре по душе, и они с удовольствием болтали о всякой чепухе в  перерыв, когда все конторские мужчины расходились на обед по домам. Жили обе девушки бедно,поэтому обед проводили не за столом,дома,а на берегу речки Боржоми,перекусывая яблоками. Спустя три недели Нюра обнаружила в ящике своего стола записку: « Наденьте чулки!» Краска залила ее щеки. Она украдкой оглядела мужчин, сидящих в кабинете. Все были заняты своей работой. « Вот ещё! Спрашивать я их буду! В такую жару сидеть в чулках! Где я возьму эти чулки!» - кипело все у нее внутри. Но работы было много, и к концу рабочего дня она думать забыла о записке. Спустя два дня появилась новая записка: « Пожалуйста! Наденьте чулки! Находиться в мужском коллективе без чулок – неприлично!». Нюра опешила. С гневом она оглядела кабинет. Все занимались своей работой, щелкая счетами и шурша бумагой с невозмутимым видом. За стеной стрекотала пишущая машинка Шурочки. На следующий день записка появилась вновь. Нюра вскипела, резко отодвинула стул и вышла на середину комнаты. « Я не знаю, кто пишет эти записки, и обращаюсь сразу ко всем! У меня НЕТ чулок! Вообще нет! На последние деньги я купила мешок кукурузной муки, но он оказался непригодным для еды, облитым керосином. Придется автору этой записки подождать моей зарплаты!» Шесть пар глаз уставились на голые Нюрины щиколотки. « Что же ты ешь, девочка?»- спросил один из бухгалтеров. « Семечки. Мы с дочерью едим семечки. По стакану на день!» - с отчаянным вызовом ответила она. Все опустили глаза, и Нюра с облегчением уселась на свое место.

Вечером хозяйка стыдила Нюру. Посторонние люди принесли  продукты для нее и дочери.

« Зачем про муку не рассказала? Зачем одни семечки ешь? Зачем ребенку есть с нами запрещаешь? Зачем меня позоришь?»- причитала хозяйка, добрая и скромная женщина.

Утром, в ящике рабочего стола Нюра нашла хрустящий пакетик с чулками. И впервые за все время ее коллеги увидели,  как она улыбается, поблескивая золотой фиксой в уголке рта.

*    *     *

«А почему у Вас зуб золотой?» - спросила как-то девочка.

 « Да модно сейчас так!» - отмахнулась от нее Нюра.

И правда, тогда в моде были накладные плечи, золотые фиксы и прически «мальвина».