Груша Вера...

Дед в саду и огороде «ни черта» не делал, только « посвистывал». Возвратившись вечером после двух-трех операций или приема больных « с мелкой придурью», это тех, кто «по глупости» ломал руку-ногу-шею, Дед выходил в затихший сад. « Переоденься!» - неслось вслед. « Измажешься! Осточертело мне эти рубашки настирывать!» Дед машинально подтягивал резинками белоснежные рукава и, насвистывая, брался за шланг. К шлангу была примотана старая сетка от душа и теплая вода, казалось, ласкала уставшие ,поникшие от зноя растения. « Тоже мне ,пан выискался!» - пофыркивала на кухне Баба, подавая в раздаточное окошко столовой запотевший графин водки, маринованные грибки, разваристую картошку . Ужинали всегда своим кругом, по-простому, отсылая работницу домой. К обычному ужину не переодевались, и от этого было необычайно уютно и покойно. « Нет. ну где он ходит! Все стынет!» - шкворчала Баба, забирая с веранды миску моченых яблок, последних в этом году. А Дед стоял в облаке водяной пыли, отливающей вишневым сиропом в лучах закатного солнца, и тихонько посвистывал. Вечерний «душ» творил чудеса. Цветы начинали прихорашиваться, а травы и овощи одуряюще пахнуть, лицо Деда постепенно смягчалось. И только одна груша грустила посреди сада. Уж как бы не расцветала она по весне, удивляя всех крупным душистым цветом, плоды у нее все выходили хиленькие, кислые и недолговечные. Каждую осень, устав выгребать «зряшную падалку», Баба требовала от Деда избавить ее сад от никудышней постоялицы. Деду все было некогда. Тем временем сад укутывался снегом и засыпал ,а по весне груша так завораживала всех своим долгим чарующим цветением, что о намерении избавиться от нее и вовсе забывалось. Однажды Дед сделал надрез на смуглой ветке и привил груше серый сучок. Замотал все серой тряпочкой и обмазал варом. « Выведу новый сорт!» - мечтательно сказал он,-«И назову его «Вера». « Ух ты! Груша Вера!» - сказал Сережка. « Только это секрет! Смотри не скажи Бабе!» - попросил Дед. Весной на ветке как всегда было много цветов и россыпь мелких завязей. Но к середине лета мы увидели, что один плод просто гигант по сравнению с другими. Теперь поливку сада Дед начинал с грушевого дерева. Уже и Баба нет-нет да обмолвится в разговоре со знакомыми о чудо прививке и гигантском плоде. К августу городок гудел, надо же, честь жены пан доктор новый сорт вывел. По соседству с огромной красавицей обобрали лишние листики и сорвали мелкие плоды, чтобы лучше грелась на солнышке и наливалась. В отпуск приехали наши родители, потом потянулась череда летних гостей. И по какому-бы поводу не собирались гости – разговор сводился к «груше Вере». Баба в то лето и сама расцвела как груша, наряжалась в легкие крепдешиновые платья и красила губы сердечком. Ей было почти пятьдесят и Дед подарил ей очки в золотой оправе. Папа делал снимки всех желающих на фоне грушевого дерева. Дядя Вася, Сережкин отец, высчитывал время созревания плода, потому что надвигалась у него очередная командировка. Одним словом кусочек груши хотел отведать каждый. И этот день настал. В самом начале сентября, перед тем как разъехаться в разные стороны и страны вся семья собралась вместе. Стол накрыли в саду, под грушей, чтобы было как можно символичней. Кроме близких за столом оказалось еще человек шесть нечаянно зашедших «на огонек». Грушу приготовились запивать крюшоном. Мама вынесла фруктовый торт, желе и маленькие серебряные вилочки для фруктов. Дед сказал тост и чмокнул Бабу в щеку. Баба взмахнула широкими рукавами и сняла грушу с ветки. « Она ее даже не помыла!» - потрясенно прошептал Сережка, которого просто «убивали» за немытые яблоки. Золотисто-зеленую красавицу поставили «на попа» и отрезали тонкий ломтик. Необычайно терпкий запах поплыл над столом. « Ах, прямо конфета-дюшес!»- сказала младшая тетка. Баба торжественно положила кусочек в рот, почмокала губами и сказала : « Просто наслаждение! Но вымыть-то мы забыли!» и унесла грушу в дом. « Минууточкууу!»-донеслось уже из открытой двери. Гости разлили крюшон по бокалам и стали ждать. Дед, тем временем, гордый и счастливый, предлагал всем отведать торт и желе. «Не скромничайте, дорогой! Сначала отведаем Вашу грушу, а потом уж и все остальное!»- сказал мой крестный. Конечно, подать грушу баба просто так не могла. Она принесла ее на тонком блюде, нарезанную тонкими пластинками, без кожицы, слегка припорошенную корицей и украшенную взбитыми сливками, оставшимися от торта. Стоит ли говорить, что доставшийся мне кусочек просто растаял во рту. Темнело. На деревьях зажгли фонарики. Взрослые завели разговоры о чудесах природы. Дети доедали торт и смотрели фильмоскоп на белой стене дома. Все разошлись по комнатам за полночь, отказавшись от вечернего кефира. Гостей ,по традиции, оставили ночевать. Долго еще слышались разговоры из открытых дверей комнат. Никому не спалось.

Спустя годы Дед часто вспоминал этот вечер и досадовал на то, что груша так больше не дала ни одного плода и просто засохла на следующий год. Несколько лет назад я купила Бабе чудесные груши. Яблок она терпеть не может. Она приготовила грушевый десерт к обеду, как когда-то в тот вечер. Со сливками и корицей. И мы заговорили о груше Вере. « Да не было никакой груши!» - сказала вдруг Баба. « Но как же…Я же сама ела! Ты что, не помнишь!» Баба досадливо отмахнулась от меня: « Да что он там мог привить! Мичурин! Вырос такой же кислый дичок, только огромный! Хорошо ,что хоть еще груши дома были ,а то позора было не обобраться с этим экспериментом! Груша Вера! Вот и назвал бы в честь себя!»

Вчера мой муж привез саженцы, один из них ,грушу, он решил посадить в честь дня рождения. «Ну и как мы ее назовем?» - спросила я. « А у нее уже есть название!» - показал он на прикрепленную к стволу бирку. « Может, назовем ее «груша Вера»?» - спросила я. И мы оба рассмеялись.

Сумочка из Цхалтубо....

История с Бабиным телевизором – "притча во языцах". Суть ее заключается в том, что наш Славик-зять хотел ей купить новый телевизор, но не имел достаточно опыта общения с нашей Бабой,чтобы уговорить ее принять этот дар и, как результат, уже лет пятнадцать все соседи смотрят свои телевизоры с выключенным звуком. Бабушка « слегка недослышит», так называется ее глухота и это единственное оправдание работы ее доисторического телика на всю мощь. Сказать ей попросту, что она глуха, а телевизор пора сдать в утиль – иметь, таки, проблемы и большие. Поэтому я искренне удивлялась терпению соседей все эти годы и снимала шляпу перед ними в глубочайшем уважении. И вот, выслушав еще раз о том, как ей предложили купить телевизор, а чего предлагать(?!), (ты возьми и купи!), когда она все равно скажет «нет», потому что она не так воспитана, чтобы сказать «да» на такую дорогую вещь, подразумевая, что на ее отказ все равно купят или подарят, и отказалась она всего лишь из вежливости, а не подарили таки видимо из жадности, а значит нечего было и обещать, то есть спрашивать, хотя могли бы и догадаться ,но ей все равно ничего ни от кого не нужно…..я подарила ей телевизор. И надо ж было такому случиться, что первый настроенный канал оказался французским, и там шла передача про дамские сумочки. Баба с легкостью вникла в суть и извлекла из недр памяти свой недурной французский. Сосредоточенно вглядываясь в модели на экране, и завороженно повторяя обрывки фраз, она забыла обо всем на свете. « Да…» - подумала я,-«Современная техника творит чудеса!» - списывая ее восторженность на появление нового предмета в ее обиходе. « Боже ж мой, какой цвет, какой шик! Но нет, не практично, нет, туфель к этому не подобрать!» - наконец вздохнула она. « Такая сумка обошлась мне в пять двадцать при моей зарплате в семьдесят рублей!» - возмущенно ткнула она пальцем в экран. « Боже, какой был шикарный сезон тогда в Цхалтубо!» «Ну ,знаешь ли, сейчас такая сумка тоже не одну мою зарплату стоит!»- решила поддакнуть я, тоже ткнув в экран, так и не поняв о какой сумке идет речь. В душе я была разочарована. Ждала благодарностей-дифирамбов с прихлопом за телевизор, а тут какая-то сумка… Но Бабу не так легко было остановить. « Да, я тоже пожалела, что купила ее тогда. Не смогла потом купить туфель подходящего цвета! Это сейчас вы все разбалованы, можете купить что угодно!» Еще полчаса ушло на котировку цен с учетом всех смен властей и валют за прошедшие шестьдесят лет. Час ушел на борьбу с пультиком. Баба отказывалась верить ,что эта « финтифлюшка» может работать без провода и в магическую силу пальчиковых батареек. Я ощущала себя великим Гарри Поттером в контакте с пожилым и упертым маглом. Потом была прослушана речь ее любимого правителя по главному каналу, настроены «гадкие» каналы, которые смотрит соседка Неля, найдена важная программа про здоровье, «которого уже никто не вернет», про погоду, которая « на кой …нужна, если сто лет не была на кладбище и в магазине». К обеду появилась «распуста» консьержка с покупками и радостно доложила, что у ненавистной Нели точь в точь такой же телевизор. Подарили дети. И поплатилась, потому как сразу была отправлена в разведку к соседке,чтобы измерить экран. На вопрос, как она сможет это сделать – Баба вручила ей спичечный коробок. Измерить предстояло незаметно, коробком спичек. Через час, давясь от смеха, вернулась наша лазутчица, но смешного было мало, наш экран проиграл соседскому в полтора коробка. Но ей удалось убедить Бабу, что звук и цвет у нас в разы лучше. Наш был определенно «ирпортнее». К вечеру, абсолютно обессиленная внедрением телевизора в жизнь Бабы я собралась в гости. Понаблюдав за моими сборами в прихожей и проверив наличие шарфа на моей шее, Баба изрекла: « Дерьмовая у тебя сумка,торба-торбой, без шика, я бы с такой даже за хлебом не вышла!» « Конечно-конечно, у меня же нет такой, как у тебя сумочки из Цхалтубо, купленной сто лет назад!» - вспылила я. « Чего это сто лет назад? Это было всего лишь в 68-м году!»- невозмутимо парировала Баба. « Ну хорошо, шестьдесят лет назад! И где теперь эта сумка? » - завопила я. «А я тебе ее дам! » И через минуту в руках у меня была стильная кожаная дамская сумочка с защелкой. « Она же как новая!» - ахнула я. « Я ж тебе и говорю, что туфель под нее так и не подобрала! Долго не гуляй, а то я забыла как этот твой новый….выключать!» - проворчала она, захлопывая за мной дверь.

Стул....

Мне повезло в жизни – у меня всегда была своя комната. Несмотря на многочисленные переезды и наличие младшей сестры. Иногда это был просто уголок в прихожей или спальне, иногда целая комната. Но каждое «свое» место я почему-то считала комнатой. А началось все с венского стула. При очередном переезде я заполучила в придачу к шаткому столику и солдатской кровати что-то абсолютно непривычное – стул. Никогда раньше не придавалось особого значения- на чем сидеть. Мебель была вся казенная, армейская, с номерами на ножках. На кухне стояли серые тяжелые табуреты, в комнатах скрипучие «дермантиновые» стулья. А это был стул какой-то настоящий с изящными гнутыми ножками и лакированной овальной спинкой, с мягким полосатым сиденьем, воздушно-застенчивый. Стоит ли говорить, что я влюбилась в эту вещь сразу и навсегда. С самого первого мгновения стул стал моим прибежищем, именно на нем так сладко мечталось в темной комнате у распахнутого окна. Раздраженные моим вечным пренебрежением к домашним обязанностям и полным отсутствием интереса к куклам и вышивкам, родители были поражены тем, как я любила этот стул. Мама, пытавшаяся вырастить во мне «хорошую девочку» и покупавшая бесконечные наборы для рукоделия не могла понять моего трепетного отношения к трофейной деревяшке. У стула были свои секреты. На обратной стороне сиденья, ближе к задней ножке виднелись остатки какой-то лиловой печати, и имелось выжженное клеймо с замысловатым завитком. А самое главное – на нем не было инвентарного номера. В голове у меня просто роились таинственные истории про бывших хозяев стула. В основном это были короли и феи. Наша соседка однажды сказала мне, что в жизни каждого человека есть своя звезда, которая дается при рождении и раз в девять лет ее свет доходит до ее владельца. Очень важно в этот день не проспать и встретить это далекое послание, чтобы знать, как прожить следующие девять лет. В свой день рождения я полночи просидела на стуле у темного окна, выглядывая свою звезду и мне казалось, что ее свет гладил меня теплым лучом по щеке и следующие девять лет жизни казались совершенно безоблачными. На этом стуле лучше всего делались уроки и читались книги, рисовалось и лепилось, думалось и игралось, на нем я провела первую в жизни одинокую рождественскую ночь. Специальной тряпочкой я полировала его изгибы и смахивала несуществующую пыль. Никому не разрешалось сидеть на нем. Но грянул переезд, и стул был оставлен, как прежде мое любимое пианино и круглый аквариум для рыбок.

Балкон...

Отчим выпивал и соседка по балкону по кличке «Наф-наф» не упускала случая поддеть маму этим, на ее взгляд, вопиющим фактом. А мама обожала наш балкон, похожий на маленькую террасу. Там всегда росли цветы, которые пахли по ночам, зелень, которой не было на тогдашних рынках, и каждое лето вывешивалась небольшая «маркиза», предмет особой зависти нашей соседки. На соседнем балконе не было ничего кроме унылых веревок с выцветшими пластмассовыми прищепками Для мамы балкон был маленькой Европой, кусочком ностальгии по прошлой жизни. Там ею проводились долгие вечера ожиданий – отчима из боевых походов или с очередных попоек, нас ,детей, из институтов, кино, ресторанов и дальних стран. И все мы, возвращаясь поздно, от автобусной остановки чувствовали ее взгляд из темноты, слышали ее голос , зовущий нас домой, казалось вместе с голосом доносится запах ночных цветов и домашнего тепла. И вот наступил Первомай, мама на балконе, в окружении примул и нарциссов, поджидает отчима домой с "маевки". Удивительно теплый выдался в тот год Первомай. Соседи тоже «распаковали» свой балкон.  Наф-наф в новом бархатном халате появилась на балконе под звуки бравурного марша «освежить знакомство» с мамой. Она была музыкантшей, вернее «тапером», и все лето из окон их квартиры неслись звуки классической музыки. В руке она держала рюмочку ликера, и была настроена благодушно, поджидая мужа с демонстрации. Взгляды обеих женщин были прикованы к дороге. Движение редких автобусов было все еще перекрыто и люди возвращались домой пешком. С букетами бумажных цветов и шарами, возбужденно-радостные, они, казалось, продолжали демонстрацию, только в обратном направлении. Не было только транспарантов и портретов. Почти все были «подшофэ». «Фи!» - брезгливо оттопырив мизинчик, удерживая рюмку двумя жирненькими пальцами, морщилась Наф-наф. «Ну что за удовольствие вот так, на ходу, из горла пить на демонстрации? Вот я, например, накрыла стол, и мы с Петей сядем за белую скатерть… Мой Петя никогда не напивается до «положения риз», как некоторые! Все интеллигентно, все в меру! Мы люди культурные!» Она многозначительно покосилась на маму. Пьяные выходки отчима были известны всем соседям. Ничего не ответив, мама снова перевела взгляд на дорогу. Поток людей, спускающихся по дороге с сопки, значительно поредел, а через полчаса иссяк окончательно. Собравшись уходить с балкона, соседка кинула последний взгляд на дорогу. « Ой!» - хихикнула она, указывая рюмкой на горизонт. На самом верху дороги, там, где она сливалась с небом, появилось огромное бело-розовое пятно. Затем оно превратилось в облако бумажных цветов . Потом стало видно заплетающиеся ноги пьяного человека, несущего это великолепие из гофрированной бумаги. По мере приближения вырисовывались детали. Самого человека не было видно за обилием диковинных цветов, но тонкие подгибающиеся и спотыкающиеся ножки, выписывающие круги и приседающие на спуске жили отдельной жизнью. « Хииииии!» - давилась от смеха Наф-наф. « И придет же кому-то домой такой подарок! Тааакой букет! Это ж надо ! Целое дерево украсили цветами, как ветку! Хииииии!» А тем временем бело-розовое облако спустилось вниз, миновало автобусную остановку, поднялось на пригорок и стало приближаться к нашему дому. « Брюки! Новые брюки!» - вдруг завопила Наф-наф и мы, ничего не понимая, перегнулись через перила разглядывая брюки «облака». Горчичного цвета «кримпленовые» брюки были заляпаны бордовыми разводами, вероятно от «Гымзы». Из цветов странным контрастом высвечивала знакомая лысина соседа. « Петя!!!!Как ты мог! Ты же интеллигент! С образованием!» - ахнула соседка и уронила рюмку. « Да пошла ты….!!!» - заорал в ответ пьяный Петя, пытаясь бросить в нее первомайским деревом. « Как ты мне…… со своей музыкой и жирной жопой!» Звуки бравурных маршей по прежнему неслись из соседской квартиры теперь уж вперемешку с бурным скандалом. Отчим домой в этот день не вернулся , сразу после праздника их лодку отправили в поход. А сосед с тех пор стал выпивать.