Собака

«Да там ничего интересного»,-говорит он, затягиваясь сигаретой, так как это делает только он, чуть прищуривая глаз и выдавая возле носа морщинку. Я люблю наблюдать его профиль, когда он курит. Молчит. Видно, что вспоминает. Он великолепный рассказчик и я часто прошу его записывать свои впечатления. Он от меня отмахивается и говорит – запиши ты. А мне нравится этот рассказ ,про собаку. Но я не могу записать его. Я не была там, мне не хватит знания той, морской  обстановки. Не хочется умничать и оказаться, в конце концов, смешной. Но как же хорошо я чувствую атмосферу. Я закрываю глаза и вижу бесконечное ледяное море, редкие проблески солнца на свинцовой воде,  островки серых льдов и вот….

«Расскажи еще раз», - прошу я. Он вздыхает…. «Далась ей эта собака»,-думается ему. Хотя откуда я знаю, что ему думается. Как оказалось, за столько лет, мы так  не сумели правильно угадать или почувствовать, что кому из нас думается.

В море все не так. Чтобы это понять, там надо быть. Тяжкий труд и однообразие. Притупленное чувство вкуса к жизни и обостренное, на подсознании, чувство самосохранения. Или наоборот? Вряд ли я узнаю.

«Ты не умеешь плавать?» – удивляюсь я. Равнодушное пожатие плеч.

«А зачем? В холодной воде, будь ты хоть олимпийский чемпион, больше двух минут не продержишься».

«И правда, зачем?»,-думаю я.  И не могу представить, как это спать, жить, работать, есть, когда в любой момент может что-то случиться. Хотя, ко всему, видимо, можно привыкнуть.

«Ну, расскажи мне еще раз про собаку, какая она была? – пытаюсь найти детали для рассказа.

«А я ее не видел. Она лаяла, когда мы проходили мимо этого маленького «рыбака», вмерзшего в льдину. Когда уходили – завыла. И потом весь день все были без настроения, и лед обкалывали с удвоенной силой, и жалели,что водки не было, смыть смурное с души».

«Так надо было вытащить ее!» – говорю,и понимаю, что говорю глупость.

«Капитан не стал рисковать. Да и что толку, люди, скорее всего там были мертвы. Куда им было деться посреди холодного моря».

Я вспоминаю свой глупый вопрос, про умение плавать.

«А может их спасли!»

«И ты правда думаешь, что спасаясь они бы оставили собаку?»

Он тушит сигарету и уходит в темноту. По звяканью цепи и приглушенным звукам я понимаю, что «укладывает спать» Толстого. Старичок Толстый рад вниманию, крутится на месте и я представляю улыбку на его морде. Он невероятно улыбчив.

Примолкнувшие лягушки вновь обрушивают симфонию невообразимой любви на окрестности. Равнодушные фонарики ,свесившись в беспорядке, приветствуют ночь. Это их время.

Я сижу в их мерцании, и ,в который раз ,прогоняю перед собой серо-белый фильм с усталыми лицами, обледеневшим бортом, свинцовой водой, бесконечным горизонтом. И над всем этим вой невидимой собаки.

Нет. Не могу писать за других. Не хватает сердца.