Меня всегда интересуют детали. Например я не вдохновлюсь
приключениями героев на необитаемом острове, пока мне не покажут, чем они
питаются и куда ходят в туалет. В самых романтических моментах в фильме мне
нужно знать – куда они дели сумку и заплатили ли за ресторан. В жизни меня
всегда интересует- на что живет человек. А в новых для себя местах и помещениях я первым долгом
интересуюсь, где запасной выход и туалет. Вот так нудно я устроена. Всю романтику
всегда отравляют детали.
Октябрь в Париже встретил
нас неласково. Ну как-то уж слишком серо, ветренно и промозгло было там. Будь я
одна, то уже давно бы поменяла билет и помчалась навстречу солнцу. Но сыну Париж нравился и
такой, потому что у него был разработан целый план на три дня. План довольно
своеобразный :определенный памятник в Версале (1 раз), определенная гробница в Нотр-Дам
( 3! раза), какая-то выставка (тоже 3 раза!) и так далее. Вечером он
сосредоточенно что-то черкал в крошечном блокнотике и удовлетворенно
похмыкивал. Я обеспечивала «ненавистные детали» - питание, проживание и даже
туалеты, чего уж там! Чем хуже становилась погода, тем тяжелее мне было таскаться
по всем намеченным маршрутам. Но ,увы, раз уж привезла – терпи. «Лишь бы мой
крошка был счастлив!» - подумала бы любая образцовая мать ,но я шипела и
вредничала, отчаянно мерзла и все время хотела в туалет. В третий раз навещать
гробницу кого-то там я наотрез отказалась, пока не схожу в туалет. Сын терпеливо вздохнул и побрел за мной
оглядываясь на громаду собора. «Это недолго!»- успокоила я его и мы спустились
вниз. Очередь начиналась прямо у последней ступеньки, делилась по гендерному
признаку и скрывалась за поворотом. Сын ухмыльнулся, погладил меня по макушке и
достал наушники. Очередь продвигалась неспешно. За поворотом, которого мы
настигли минут через двадцать, открылся вид на две колонны понурых в ожидании
голов. Все расы, национальности, социальные слои и прослойки молча стояли
объединенные единым желанием. Даааа….все возвышенное и великое может подождать,
а вот человеческое естество – нет.. В животе у меня стало предательски побулькивать
от сдерживаемого смеха, я поджала губы и скосила глаза в сторону и вниз, чтобы
соответствовать общему порыву. « Мама! Только не смейтесь! Пожалуйста!» -
проговорил сын, но мне уже было не сдержаться. Смеяться, так же как и пИсать я
могу упоительно долго. Очередь стала оборачиваться. Сын сделал вид, что он не
со мной. Впереди две смешливые бразильянки закатились тоже. Всплеснула ладошками
какая-то бабулька, заржали немцы и понеслось. Хохоча заходили в кабинки. Туалет
обслуживали африканки, не берусь определить из какой страны, но все они были
похожи на Бегемотиху из «Мадагаскара». Одна из них, поддавшись всеобщему
веселью, вдруг включила музыку и
завертела попой под африканские ритмы. Такой вот бегемочьей попой, необыкновенно
женственной и тяжелой, что первых в очереди с мужской стороны уже пришлось
вталкивать в кабинку. Иначе их жены и подруги из другой очереди тормозили нашу,
контролируя своих мужчин. Уже три грации из « Мадагаскара» самозабвенно
танцевали, покачивая мощными бедрами, потрясывая попами, полу-приседая в такт, показывая
розовые ладошки и влажные перламутровые зубы. Про очередь забыли. Народ хлопал
в ладоши, подпевал и даже приплясывал сам. Из туалета выходить не хотелось. Монетки
сыпались звонким потоком не столько за туалет, сколько за танец, и благодарные
уборщицы заливисто смеялись, не забывая при этом наводить порядок в кабинках.
Дошла и наша очередь. « Прима!» - только и смогла я сказать, обессиленная
смехом. « Ха!» - выдохнула Бегемотиха и
протолкнула меня вперед перед зазевавшейся теткой. В третий раз к гробнице мы
не пошли. А просто гуляли по улицам, продолжая смеяться и повторять африканские
па.
Комментариев нет:
Отправить комментарий