Сок...

Как только начинало пахнуть весной – последние запасы березового сока сливались в графины и кувшины. Березовый квас, выдохшийся и скисший, отправлялся в унитаз. Стеклянные бутыли, как мыльные пузыри, переливаясь крутыми боками, просушивались на солнце. Дед собирал огромную сумку с лекарствами и продуктами, брал корзинку с пирожками и бутербродами. Отдельно заворачивал в газету бутылку спирта. Бабушка выносила тюк старой одежды, постельного белья и полотенец. Мы с Дедом ехали за соком. На выезде из города Дед непременно покупал три пары блестящих галош, коробку стеариновых свечей и упаковку спичек. И потом мы мчались по шоссе, сворачивали налево, плелись по ухабам вдоль дамбы, ныряли в березовый  лес и останавливались на просторной поляне между трех покосившихся домов. С минуту Дед сидел с открытой дверцей, прислушиваясь к посвисту синичек и щелканью клестов. Потом выходил из машины и направлялся к тому дому, над трубой которого вился дымок или дрожал нагретый с утра воздух. Мне не разрешалось выходить из машины до его возвращения, и от скуки я опускала стекла во всех дверках и высовывалась наружу, пытаясь разглядеть небо сквозь ветки берез. Потом возвращался Дед, клал на заднее сиденье свой медицинский портфель и выпускал меня «на волю». В лесу было солнечно и просторно, почти под каждой березой стояла жестяная банка с соком. На солнечных полянках недовольно кривились сморчки. Я отпивала ледяной сок из банок, подставляла язык под размеренную капель под надрезами на стволах ,а Дед наполнял ведро соком , относил к машине и сливал в бутыль. Иногда рядом с ним появлялась ветхая фигура одной из обитательниц лесного хутора. До меня доносились обрывки их разговора, но я мало что могла понять,  они всегда говорили на польском,  и Дед непременно  целовал руку на прощанье странной старушке. « Дед! Зачем одной старухе целых три дома?»- спрашивала я . «Давай-ка наберем сморчков!» - говорил Дед и заводил долгий рассказ о пользе грибов. К нашему отъезду у машины непременно появлялось лукошко со связками сушеных грибов и пучками лечебных трав. Попрощаться никто не выходил и, погудев на прощанье, мы отправлялись восвояси. Дома Баба с удовольствием нюхала связки сушеных грибов и с непримиримым видом отправляла наши сморчки в мусорное ведро. До глубокой осени мы продолжали наведываться на поляну в окружении вросших в землю домов, забирая при отъезде травяные корзинки с лесной ягодой и другими гостинцами. Леса вокруг были отменные, и мы любили походить в поисках грибов. Но как бы рано мы не приехали – на белой от росы траве уже виднелись чьи-то следы. Когда я стала старше, мне разрешили ждать Деда на поляне, пока он навещал кого-то в ветхих домах и я, бродя между домами, вглядывалась в тусклые низкие окна, пыталась разглядеть что-нибудь в темноте комнат. Лишь однажды я увидела обитательницу хутора близко, когда обходя дом, столкнулась с ней лицом к лицу. Старуха была не страшная, но казалось, она просто не видит меня, вглядываясь во что-то известное лишь ей одной, сквозь меня.  Отскочив в сторону, я побежала к машине. И застыла – Дед разговаривал с другой темной фигурой. Заметив меня, старуха  скрылась в доме. « Их двое?» - спросила я. « Трое. Одна уже не встает. Старые совсем стали барышни»- ответил Дед и засвистел «Утомленное солнце». Это означало, что говорить на эту тему он больше не желает. Прошло множество весен и  однажды в марте мы собрались с Дедом за соком. Всё здорово изменилось. Старики переехали из дома в квартиру. Не было больше бутылей для сока. Наш автомобиль, бело-голубой «Москвич» первого выпуска превратился в раритет. Захватив небольшую пластиковую канистру, мы отправились в лес. Поляна заросла травой. Дома превратились в трухлявые груды мусора. Неподалеку урчал грузовик-цистерна с консервного завода. Рабочие собирали сок из одинаковых пластиковых бутылей, подвязанных к березам. Шофер весело поздоровался с Дедом и наполнил нашу канистру соком. « А что, много нашли добра у сумасшедших панёнок?» - поинтересовался один из рабочих, указывая на развалины домов. « Говорят, что никто не нашел их клад! Как спрятали  перед войной и всё!»- подхватил шофер, ожидая мнения Деда. Но он подхватил канистру и пошел к машине. Посигналив на прощание любимому месту, мы отправились домой. Приезжать сюда больше не стоило. Говорить не хотелось. Как-то пасмурно стало на душе, несмотря на солнечный мартовский день. « Смотри!» - сказал Дед, указывая на здание с колоннадой у озера. «Это был их дом, теперь санаторий!» Ничего таинственного в жизни обитателей лесного хутора не оказалось. Бывших владелиц огромного поместья, трех сестер, выселили в лес, обрекая на полуголодное существование. Двое из них тронулись умом. Какое-то время они бродили по окрестным селениям, побираясь. Потом их не стало видно. Какая-то давняя история со времен войны связывала их с Дедом, но он не хотел об этом говорить. « Ну, и что вы так долго!» - возмутилась Баба. « Обязательно ездить к этим сумасшедшим! Неужели поближе нельзя сока найти!» Вечером, надев очки и включив настольную лампу с матовым абажуром, что-то посвистывая и напевая, Дед долго возился со своими альбомами. Я тихонько сидела рядом, догадываясь, что он что-то ищет. Вот и снимок веселой компании на фоне садовой беседки. Ракетки в руках, белые гольфы… Бурые пятна не давали толком разглядеть лица. А Дед молчал, задумавшись и, казалось, не слышал ни одного из моих вопросов.