Суки...

Шурик нашел работу. В ветеринарной клинике. Это было для меня полной неожиданностью. Пришлось купить ему зеленый  костюм в магазине спецодежды. На работу он ходил с удовольствием, рассказывал нам по вечерам смешные истории из жизни четвероногих пациентов, показывал в лицах хозяйку заведения и главного звериного врача. К концу второй недели у меня появилась надежда, что на этой работе он приживется, а к концу третьей ,после рассказа о том, как чей-то мопс съел телефон, поставила условие – никаких животных в дом. Младший смотрел на все это снисходительно, напоминал мне ,что верить старшему – себя не уважать и вообще…но в  сердце моем теплилась та самая материнская надежда, которая никогда не умирает.

А в доме Зубковых случился трабл. Собака, да-да, та самая, выкормленная собственноручно творогом и витаминами, украсившая медалями полстены в зале, понимающая все с полуслова, изгадила новенький «евроремонт». Теща затаилась в углу кухни, жена лила потоки слез на семимесячный живот, сам Зубков совершенно забывшись, из молодой интеллигентной восходящей звезды стоматологии  вдруг превратился в монстра, извергающего маты и угрозы. Ударить он её не смог бы – берег руки для работы, да и что греха таить, побаивался огромной ухоженной суки с гофрированной мордой, и неожиданно понимающими человеческими глазами. Сейчас в этих глазах  светилось торжество. « Суки…суки..» - безнадежно взревел он напоследок, глядя на изгаженный ремонт и хлопнул входной дверью. Все три суки переглянулись. « Он меня бросит! Мама! Бросит!» - завыла беременная. « Деточка, тебе нельзя волноваться! Мы что-нибудь придумаем!»- засюсюкала старая. Третья молча прошла в свое стеганное «гнездышко», полтора метра в диаметре , и мирно захрапела. Поздно ночью, когда вернулся пьяный в хлам Зубков и заснул на новеньком ламинате в прихожей, прислушиваясь к сонным всхлипываниям дочери, теща приняла душераздирающее решение. « Усыпить?» - изумленно открыла рот дочь. « Да, усыпить!» - твердо ответила Нина Мефодьевна,- « Под угрозой твое семейное счастье!» Семейное счастье, вздыхая с похмелья, ни на кого не глядя, уже отбыл в клинику. Это и вправду было их счастье- после стольких лет бедности и безнадежности вдруг появилась сытость, стабильность и твердая уверенность в завтрашнем дне. Замужество дочери принесло все, о чем так мечталось в молодости самой теще. « Усыпим! Я позвоню хозяйке клиники! Ну не можем же мы допустить, чтобы наша собака голодала и шлялась по помойкам…И жизнь тебе разрушить тоже не можем!» - она осеклась. Из «гнездышка» на нее смотрели Чарины глаза, и в них читалось высокомерное презрение. И Нина Мефодьевна вдруг поняла все про себя и про свою жизнь под этим понимающим и пронизывающим взглядом. « Пойдем гулять, девочка моя! Пойдем! Вот полакомись!» - залебезила вдруг она перед ней, протягивая  кусок сыра.  Собака не торопясь поднялась на лапы, потянулась и вдруг ударила мощной струей в пол, не приседая по обыкновению и не отворачивая морды. Лужа растекалась по идеально уложенному полу, заливая тапки Нины Мефодьевны. Теплый запах собачьей мочи разнесся по всей квартире, перебивая тонкий парфюм дочери, бодрящие нотки дорогого ремонта и аромат цветущего лета в открытом окне. Так одна из трех решила поставить точку в неразрешимой для всех ситуации.

«Не могу вот так просто! Сколько лет работаю, а так тяжело! Тем более, что пять лет хожу к ним! Знаю и семью, и собаку! Такоое горе!Такииие клиенты! Это как ребенка потерять!» - пыхтела, поднимаясь по лестнице, хозяйка клиники. Шурик молча шел за ней, заранее переживая усыпление собаки. Ему не хотелось присутствовать при этом, но работа есть работа, и испытательный срок у него еще не закончился. У него было уже одно серьезное предупреждение за спасенного от кастрации и выпущенного на волю кота. В квартире обе тетки шептались на кухне, Сашка топтался на половичке в прихожей, ожидая указаний. « Больная» и «практически при смерти» собака стояла перед ним, принюхиваясь и фыркая. « Поймите… не могу смотреть на мучения….спасибо, вы спасаете т нашу семью….нет-нет, как можно…»- доносилось до них. Зашуршали деньги. « Так ,девочка моя, иди на место!»- сказала Нина Мефодьевна, выходя в прихожую. « Сейчас тебе сделают укольчик!» - потрепала хозяйка клиники собаку за ухо. «Александр, берите шприц!» Собака медленно пошла к гнездышку, обернувшись, она смерила долгим взглядом людей, и покорно улеглась на место. « Нет, я не могу! Такооое горе!» - вдруг завсхлипывала старая. « Побыстрее!» - зашипела в ухо хозяйка клиники. Чувствуя Сашкино замешательство, собака вдруг положила голову на лапы и прикрыла глаза. Она все понимала . «Так, дай я сама! Второе предупреждение!» - вцепилась в руку хозяйка и, наблюдая, как медленно стекает на сцепленные в молчаливой схватке пальцы жидкость, завопила : « Уволен! Увоооолен!».

Он позвонил к концу рабочего дня. Через полчаса я поднималась к квартире, сверяя номер по бумажке. Сын вышел навстречу ,ведя на поводке огромную боксершу. « Вещи! Вещи заберите! И прививочную карту! У нас большие скидки на корм!» - трепыхалась в проеме двери Нина Мефодьевна. На улице она еще пыталась заглянуть в машину, где на заднем сиденье с достоинством восседала наша новая собака. Она пыталась засунуть в окно пакет с остатками корма. Она просила нас звонить. Она просила нас создать все условия. Слезы зависали в складках её раскисшего лица. Тронулись. « Девочка моя! Чара! Как я без тебя?». Собака молча отвернулась от нее . « Вот сука!» - с наслаждением выругался сын и опасливо взглянул на меня.

P.S.Чара – вторая сука в моей жизни. По сравнению с первой она была совершенная леди, имела соответствующее воспитание, замашки и привычки, но это совершенно не меняло ее «сучности».  Пришла она к нам в серьезном возрасте пяти лет и прожила еще семь в полное свое удовольствие.