На всякий случай....

Отец мечтал о машине. Первые его две мечты погибли в нелепых ДТП не оставив на память даже царапины на своем владельце. « У тебя есть права? Ты умеешь водить машину?» - удивилась мама при первой покупке. « Люся, я же умею водить танк!» - досадливо поморщился отец и видимо свои машины, не подлежащие ремонту после ДТП, он и водил как танк. Но этот факт ничуть не мешал ему продолжать мечтать. И вот сбылось. Он стал обладателем новенькой белоснежной « Лады». Вообще это был как раз тот период в его жизни, когда все стало сбываться: новая должность, новая квартира, новый город, новая жена и новая машина. Во дворе дома устанавливали новенький железный гараж. Его поставили почти вплотную к узкому окну ванной комнаты, а пятачок земли перед окнами кухни и зала, от гаража и до угла дома, Нина засадила нехитрыми цветами. Получилось почти как в собственном доме. Окна с выходом в «сад» и видом на «недвижимость».

Нина – новая жена отца напоминала мне немецкую куклу. Такие же загнутые ресницы, розовые губы и густая каштановая челка. Таких хозяек, как она ,я никогда больше не встречала в своей жизни. Но тщательно ухоженная удобная квартира дышала пустотой бездетной пары среднего возраста. Не думаю, что  Нину сильно радовало общение с полноватой дурнушкой, целиком погруженной в книги. Но вечером, вернувшись  с прогулки, я всегда находила  свежую постель в отцовском кабинете, вазу с фруктами и стакан сока на маленьком столике. Я могла читать всю ночь напролет, спать до обеда, совершенно не помогать по дому, но Нина неизменно была со мной вежлива и обходительна. Конечно, я благодарила ее за заботу, но не понимала ее до конца. «Когда –нибудь ты вспомнишь меня! Кто тебя еще так побалует! Будь как дома!» - говорила она, вручая флакончик хороших духов или кружевную комбинашку. И все же она была хозяйкой, а я всего лишь гостьей. Оставаясь одна дома, я не решалась заглянуть в холодильник или гардероб. Существовали невидимые границы дозволенного.

Мы с папой красили гараж в один из моих приездов. « Смотри, какой тайничок!» - он сунул руку в узкую щель между стенкой гаража и стеной дома, меж двух кирпичей сверкнул ключ. « Вот, знай, на всякий случай! Приедешь, а нас нет! Вот возьмешь ключ!» - сказал отец,  а я подумала о том, что вряд ли бы решилась зайти в их квартиру сама.  Да и вообще сама мысль, что я могу приехать, а их нет, казалось мне нелепой и странной. На каникулы к отцу мать отпускала меня неохотно и по предварительной договоренности.

Потом случился нелепый скандал, и мы перестали с отцом общаться. Совсем. « Или ты прекращаешь ездить к ним, или ты мне не дочь!»- сказала жестко мама, и мне пришлось написать то самое письмо.

Спустя несколько лет я поступила в институт в этом же городе и украдкой ходила мимо их окон, надеясь сама не зная на что. От общих знакомых я узнала, что они взяли из Дома малютки ребенка.  Несколько дней я наблюдала, как Нина гуляет с коляской вокруг дома, ходит на молочную кухню и возится рядом с гаражом, развешивая пеленки, но так и не решилась подойти. Я звонила и молчала в трубку.Меня одолевали и стыд, и ревность, и любопытство. Однажды мне показалось, что они исчезли из дома навсегда, и я в отчаянии стала заглядывать в окна, пытаясь что-то рассмотреть в глубине темных комнат. Взяв в тайничке ключ, трясясь от дурных предчувствий, я открыла дверь. Пахнуло теплом обжитой квартиры, полиролью, фруктами, немного духами. И от этого стало еще тоскливее, как в том сне, когда понимаешь, что надо просыпаться. Я взяла яблоко из вазы и тихонько прикрыла дверь. Спустя сто лет, Нина расскажет мне, что видела мои следы на коврике в прихожей, и совсем не обижалась на мое дурацкое письмо, но это было потом… Сто лет спустя в такой же ухоженной квартире ,но в другом городе мы пили молдавское вино,  ничуть не постаревшая Нина все также дарила мне духи и ставила фрукты к изголовью. Папа, казалось, вообще не помнил о нашей размолвке.

Жизнь сделала еще один поворот, и еще, и между нами остались лишь редкие письма, а потом одна  телеграмма. Все.

Июль вдруг после затяжных дождей ударил зноем. Проездом ,одетая не по погоде, я нетерпеливо шагала по городу. Казалось, время подгоняло меня в спину, толкало в затылок, торопило, пока я не остановилась перед грязными стенами дома. У подъезда я вдруг поняла, что это все, рубеж, дальше уже ни шагу. И не важно, жили бы там чужие люди ,я попросилась бы зайти, взглянуть вполглазика…но прямо над окнами болтался желтый плакатик ПРОДАМ. Окна остались старыми, с куском тюли на форточке, прикнопленным ржавыми кнопками. И  даже рисунок  показался знакомым. Какая чушь, прошло сорок лет. Но окна те же. Я приподнимаюсь на цыпочках, совсем как тогда, пытаясь заглянуть в сумрак комнат. И вдруг вспоминаю солнечную кухню и завтрак на столе. И бегу за угол. За домом все также стоит папин гараж. Но окно кухни также непроницаемо и равнодушно к солнцу. В изнеможении, я плюхаюсь на лавочку у соседнего дома и зачем-то наблюдаю за своим. Потом вдруг встаю и иду к гаражу, сую руку между кирпичей и боясь поверить самой себе вытаскиваю ключ. « Приедешь когда-нибудь, а нас не будет…» Ключ на моей ладони кажется незнакомым, я сжимаю его изо всех сил, обхожу дом и возвращаюсь обратно. Дело не в новеньком домофоне и возможно поменянном сотни раз за это время замке. « …а нас не будет»… Кладу ключ на место и торопливо бегу в мареве знойных улиц к вокзалу. Почему-то мне кажется, что все еще могут вернуться, раз ключ остался лежать на месте.