Буква...

Беременность давалась Елене тяжело. Июнь выдался жарким, с частыми грозами. Душными ночами  она не могла уснуть, поджидая мужа с дежурств. Мучаясь ревностью, она представляла себе смешливую медсестру Лилию, которая даже в белом халатике умудрялась выглядеть изысканно. Вот и сейчас, сидя перед распахнутым  в сад окном, она слушала раннего соловья и куксилась. Слезы капали на огромный живот, ломило спину, ныли отекшие ноги. И вообще она была страшно одинока и несчастна. Тихонько всхлипнув, она пошарила босой ногой в поисках тапка, не найдя, с трудом встала и проковыляла босиком по комнате. Ходики мерно отстукивали, двигая стрелки к четырем. Семен задерживался. Елена последние недели не работала, и муж забрал ее пациентов и часы приема, чтобы не терять место  на время родов и первых месяцев после них. Медсестра вызвалась помогать. Сегодня они оба выехали на вызов к пограничной заставе. Перед глазами снова всплыло лицо Лилии с тонкими бровями, как у Орловой. Красивая. Елена сделала круг по комнате, потирая поясницу. Вдалеке громыхнул гром.   Еще раз. Еще. Соловей примолк. Вдруг завыли собаки. Гром рокотал как-то ритмично, то приближаясь, то удаляясь. Заныли в небе самолеты. Тревога. Учебные вылеты с нашей  и провокационные с той стороны, не давали спать никому уже с месяц. Грянул взрыв. Дрогнули стены. Это определенно была не гроза. Учения. Накинув шаль, она выглянула в окно. У соседей зажглось и погасло окошко. Сад примолк. Хлопнула дверь на хозяйской половине. И снова все стихло. Щелкнул соловей, пытаясь продолжить петь.  Послышались быстрые шаги, распахнулась дверь, и пропахший больницей Семен шагнул в комнату. « Это война!» - выдохнул он. « Надо уходить! Сейчас!» Она растерянно отпрянула и вдруг села на постель. Хозяйские двери вдруг захлопали, что-то звонко ударило в пол. Какой-то лязгающий гул вдруг заполнил округу. « Ну, давай же, давай! Лилька отдала лошадь!  Они уже на заставе!» Гул нарастал. Посыпались щелчки выстрелов, как будто кто-то налил холодной воды на плитку. « Не успеем!» - почему то прошептал он и, рванув занавеску, выскочил в окно. Сотни, тысячи мгновений пролетели над ней, но она так и стояла, не говоря ни слова, некрасиво скосолапив ноги ,сжимая худенькими пальцами шаль на большом животе. Семен, белея манжетами в предрассветной серости, протягивал к ней руки, помогая перебраться через низкий подоконник. А по улице шли танки, сминая заборы и палисадники, снося углы домов на поворотах. « Сём, а я тапки забыла!» -прошептала она. « Шшшш… я сейчас…» - почему-то тоже прошептал он в лязгающем грохоте. Заросли запущенного сада надежно скрывали их, но почему-то казалось, что стук сердца слышен на всю округу. Чуть пригнувшись, он пробрался к старой черешне. В распахнутом окне, как от сквозняка вспузырилась занавеска. Какая-то тень с воплем метнулась от дома к сараю, вдруг вздыбилась и рухнула стена, накренилась крыша. Хрустя стеклами и урча, танк прошел дом насквозь. « Молчи!» - метнулся Семен  к застывшей жене с разинутым в немом крике ртом. Он придавил ее к земле, закрывая лицо ладонью . Мир сузился до крохотного клочка земли перед глазами. Страх накрыл теперь обоих, как липкий  туман. Безжалостно светало. У разрушенного дома кто-то лежал, вдавленный танком в ухоженную клумбу. Болталось белье на оборванной веревке. Вдалеке слышались выстрелы. « Уходим!»- торопил муж, но страшное безразличие вдруг охватило ее. Все казалось затянувшимся кошмаром, и нужно было просто проснуться. Всего этого просто не могло быть наяву. Живот вдруг дернулся. Младенец повернулся, уперся и замолотил чем-то там мягко-мягко, как бы призывая подняться.   За садом на бурачном поле никого не было, но она бежала задыхаясь и ей все казалось, что опушка  леса никогда не приблизится. Пройдя просеку, натолкнулись на таких же беженцев с соседней деревни. « Ах, бедная ты, бедная!»- сочувственно сказала старуха, глядя на кудрявую головку Елены. Семён вспыхнул было, но промолчал. Надо было беречь силы. « Домой ! Скорее домой!» - думала Елена, теребя бахрому шали. До дома были еще десятки километров. Шли долго. Выпрашивали вареную картошку на хуторах. Ночевали в лесу. В деревнях везде стояли немцы. Дороги были пустынны. Кто хотел убежать – уже давно убежали. Медленно шли только они. И молчали, каждый думая о своем. Тонкая сорочка изорвалась. Живот прикрывала старая юбка, подобранная в одном из брошенных домов. На плечах все та же шаль. Обуви не было. Елена шла босиком, не обращая внимания на израненные ступни. Она вдруг погрузилась в необыкновенное спокойствие, недоступная в своем внутреннем ожидании для внешнего мира. Даже Семен, казалось, существовал для нее теперь в другой плоскости. Она несла бремя будущей жизни, сосредоточившись на ее сохранности. Дорога к дому все не кончалась. Шли мимо разоренных хуторов и оглохших от горя деревень. Собирая на полянке спелую землянику, она вдруг увидела вырванную с мясом пуговицу, а чуть дальше растерзанный труп, и, не подходя ближе, стараясь не смотреть в ту сторону, продолжала тщательно обирать ягоды, единственную их пищу за последние два дня. Ночью не спалось. Держась за руки, прислонившись к стволу дерева, они молчали. « Как назовем?» - подала она впервые за несколько дней голос. « Лилия… Это она дала мне уйти…» - скупо ответил Семен. « А я-то, дура, всё ревновала!» - вдруг всхлипнула Елена. « Ну, точно, дура !»- ответил он, целую ее в теплую макушку. К своему городу они вышли на рассвете, и весь день пролежали в зарослях алычи на берегу реки, наблюдая за такими близкими родными окнами. В сумерках появились на пороге. Семья их уже оплакала и все в каком-то оцепенении разглядывали друг друга. За такое короткое время люди разучились много говорить. Наскоро переодевшись, Семен засобирался в путь. « Много тебе будет заботы! Береги себя!»- сказал он на пороге. Елена молча кивнула и прильнула к плечу. « Пора!» - мягко отстранил он ее и отступил в темноту. Девочка родилась 22 июля. Свидетельство о рождении выправили после войны. Глуховатая после контузии заведующая ЗАГС записала ее Лидией. « Нет, ну подумаешь, одна буква!» - сказала она расстроенному Семену. « Называйте дома –как хотите, а документ портить не дам!»